Пять историй про пасхальные чудеса

М.В. Нестеров. «Пасхальная заутреня», 1869 г.

16 апреля - Светлое Христово Воскресенье. Светлая седмица до 22 апреля.
Все необычно в эту ночь и в эту праздничную неделю. Всюду должны происходить чудеса в такое удивительное время. И они происходят - большие и маленькие. Но мы не всегда их замечаем в суете. Эти истории - об умении даже в мелочах увидеть заботу и любовь Господа.

***

М. В. Добужинский. «Вильна». Открытка начала ХХ века. На ней, в отличие от «загадочной» картины, виднеется башенка, а не маковка.

Профессор, философ и религиозный мыслитель Николай Онуфриевич Лосский после революции был уволен из Петербургского университета. А вскоре после этого на нервной почве у него началась желчекаменная болезнь. Много месяцев он страдал от боли, и к весне 1922 года был абсолютно измучен. Врачи пришли к выводу, что необходима операция. Но так как был конец Страстной недели, то было решено сделать ее после Пасхи. «Я был крайне истощен, - писал позже Лосский, - и думаю, что после этой операции вряд ли остался бы в живых». Но через пару часов после визита хирурга камень сам прошел через проток, а на третий день Пасхи врачи признали, что операция не нужна.
В то время шла кампания по изъятию церковных ценностей в помощь голодающим. Патриарх Тихон просил верующих жертвовать ценные вещи, чтобы отдавать их вместо священных предметов. Примерно за неделю до своего внезапного исцеления, в день Благовещения Пресвятой Богородицы, Лосский попросил жену отнести кое-какие имевшиеся в доме предметы в Казанский собор. Именно с помощью Богоматери он позже связывал свое выздоровление: «Я убеждал свою жену сделать это пожертвование, испытывая сильное волнение, и, когда она согласилась исполнить мою просьбу, я почувствовал во всем теле своем какое-то своеобразное переживание счастливой удовлетворенной цельности».
***
О разительной пасхальной перемене в своем брате философе Владимире Соловьеве в своих воспоминаниях пишет его сестра Мария Сергеевна Безобразова. «К числу его странностей, - пишет она, - надо отнести страх заразиться исключительно дурной болезнью». Известно, что мыслитель, в общем-то ничего не боявшийся, страдал такой фобией и все время в качестве дезинфицирующего средства активно использовал скипидар. Сестра вспоминает, как он переживал об одном госте, который должен был прийти в пасхальные дни и который, как казалось Владимиру Сергеевичу, мог быть нездоров. «Вдруг Д. захочет со мной христосоваться?» Когда же гость пришел и трижды его поцеловал, Соловьев ответил ему тем же, но после незаметно исчез в своей комнате, «чтобы вымыться и облиться скипидаром». При этом в другую Пасху Мария Сергеевна с удивлением наблюдала, как брат сидел на подоконнике и христосовался «с очень непривлекательным на вид, грязным, пьяным нищим», одаривая его деньгами, яйцами и угощая вином. Когда же ему аккуратно сказали, что вот тут-то как раз и можно подхватить заразу, он сначала немного испугался, а потом благодушно рассмеялся: «Вздор!» Так даже неистребимая фобия философа хотя бы на время была побеждена его радостным пасхальным переживанием.
***
Дочь богослова Сергея Иосифовича Фуделя вспоминала военную Пасху в Загорске, где тогда жила семья ссыльного «антисоветчика». «Был холод и абсолютная пустота кругом по части еды». Но ее мама, очень хорошо умевшая делать пасхальный стол, где-то достала творог и приготовила пасху! Не для семьи, а для архимандрита Серафима (Битюкова). Этот подвижник и катакомбный священнослужитель также жил в Загорске и тайно совершал литургии в небольшой комнатке. «Уж очень маме хотелось угостить батюшку в эти великие дни», - вспоминала Мария Сергеевна. Итак, творожная пасха была помещена в стеклянную банку, и Сергей Иосифович ночью отправился на другой конец города, но по дороге он… упал в невесть откуда взявшуюся яму. Через несколько часов он вернулся очень расстроенный, мокрый, грязный и с разбитой банкой.
Когда после этого Фудель побывал у отца Серафима и рассказал ему о случившемся, батюшка сказал: «В это время, в этот день, ко мне никак нельзя было приходить». По воспоминаниям Марии Сергеевны, ее мама всегда потом говорила: «А если бы не эта яма, неизвестно еще что бы было».
***
Матушка Наталья Соколова, дочь богослова и историка Православной Церкви Николая Евграфовича Пестова, в своей книге «Под кровом Всевышнего» вспоминала Пасху 1942 года, которую семья встречала не вместе. Незадолго до Праздника ее мама получила письмо из Углича - отец был болен и звал дочь проститься. Зоя Вениаминовна тут же поехала и чудом добралась из Москвы. На праздничное богослужение она пошла в Угличе. «В двенадцать часов ночи, когда крестный ход перед Заутреней еще стоял у закрытых дверей храма, мама была одна в церкви, стояла на солее, где только что кончила читать Библию. Вдруг она услышала голос своей матери: “Христос воскресе!”» Бабушка, как вспоминала Наталья Николаевна, в это время была в эвакуации в Казани и лежала в больнице. Когда туда был отправлен запрос, выяснилось, что она умерла под Светлое Христово Воскресение, в 12 часов ночи, как раз «когда в храме началась Пасхальная Заутреня».
***
В дневниках философа Алексея Федоровича Лосева есть воспоминание о поездке к тетке в Пасху 1914 года. С удивлением он пишет, что для него было полной неожиданностью, что тетка, обычно сохраняющая светский тон, вдруг с ним похристосовалась. Чувство, которое молодой человек испытал при этом, очень впечатлило его: «Хотелось написать ей письмо, хотелось сказать ей, что у нее есть подлинная, настоящая душа…» А ведь это настоящее чудо - встреча двух душ без всякого внешнего налета.
Удивительная характеристика сохранились об этом великом и глубоко верующем философе: он «никогда не говорил о религии открыто, но вышло так, что практически все, кто был вхож в его дом, стали людьми церковными». Наверное, так произошло именно потому, что ученый, профессор, тайный монах Лосев всю жизнь был открыт к этой радостной встрече с внутренним миром другого. Открыт этому чуду.