Русская музыка с русскими артистами

Неотъемлемая часть культурной жизни Монако - летние симфонические концерты во Дворе Княжеского дворца, и выступления русских солистов с Филармоническим оркестром Монте-Карло хорошая давняя традиция. 25 июля состоялся концерт, на котором выступили сразу два прекрасных музыканта - дирижер Александр ВЕДЕРНИКОВ и пианист Николай ЛУГАНСКИЙ с русской программой. После «Богатырской» симфонии Бородина был исполнен Третий фортепианный концерт Рахманинова. Оба деятеля российской культуры любезно согласились ответить на вопросы корреспондента МОНАКО.

18 и 20 октября Н. Луганский вновь выступит в Аудиториуме Ренье III. Предлагаем подготовленные летом интервью.

Николай Луганский: о творчестве и планах

Николай, как часто вы выступаете в Княжестве?

В последнее время раз в два или три года. А в общей сложности раз седьмой или восьмой. Впервые концертировал в начале 2000-х, когда главным дирижером Филармонического оркестра Монте-Карло был Марек Яновский. С ним вместе мы играли два или три раза - сначала в Монако, а затем на гастролях по разным странам.

Три года назад мы давали здесь же на открытой сцене в Княжеском дворе тройной концерт со скрипачом Вадимом Репиным, виолончелистом Александром Князевым, под управлением Казуки Ямада. На открытых площадках помимо мастерства и смирения музыкантов требуется еще отзывчивая публика, способная домысливать акустику и продолжение звука. Нужна ее доброжелательность и особое отношение. Мне приходилось неоднократно играть на открытой сцене, но есть артисты отказывающиеся, так как это безумно сложно для исполнителя. К примеру,

пианист Григорий Соколов не принимает такие предложения. Я как-то с детства привык играть в любых ситуациях. Хочется доказать, что я имею советское воспитание и играю в разных условиях, в том числе и на открытом воздухе. Но надо признать, что акустически это одно из самых неудобных мест для выступления.

Ваше совместное выступление с Ведерниковым не первое, так ведь?

Да, с Сашей мы играли очень много и с самыми разными оркестрами, но с Филармоническим оркестром Монте-Карло играем впервые. Мне с ним очень нравится выступать. Замечательный музыкант, талантливый дирижер, один из тех музыкантов, с кем я играю всегда с удовольствием, и очень надеюсь, это взаимно. Удовольствие играть с человеком, с которым понимаешь друг друга без слов. Я очень люблю общение на равных, а это не всегда возможно. Бывают разные ситуации, например, разница в возрасте или разница в статусе. Дирижер по природе должен давать указания, а не слушать мнение других. Если дирижер в состоянии слушать мнение со стороны, это большая удача для солиста.

Выбор концерта Рахманинова был ваш или это желание организаторов?

Я не могу точно вспомнить. По-моему, оркестр говорил о русской программе, и выбор пал на один из концертов Рахманинова, вначале на Первый. Думаю, Ведерников предложил Третий концерт. Он один из редчайших дирижеров, который согласен с тем, чтобы сольный концерт исполнялся в конце программы. В данном случае, это оправданно. Симфония Бородина написана задолго до Третьего концерта Рахманинова - и хронологически, и по стилю она должна идти раньше. Но подавляющее большинство дирижеров не согласятся в конце концерта играть вместе с солистом. Это говорит о том, что некоторые «тяжелые» дирижерские качества не присущи Александру Александровичу.

Вас справедливо называют одним из лучших исполнителей Рахманинова, с чем это связано?

На вопрос, почему вы играете так Рахманинова, Брамса, Моцарта, Прокофьева, либо лучше ничего не отвечать, либо рассказывать всю свою биографию. Естественно, на меня огромное влияние оказали учителя. Сначала Татьяна Евгеньевна Кестнер в Центральной музыкальной школе, потом Татьяна Петровна Николаева и Сергей Леонидович Доренский в Московской консерватории. Николаева и Кестнер обе учились у Гольденвейзера, а тот, в свою очередь, дружил с Рахманиновым. Они впервые играли Вторую сюиту для двух роялей вместе. Но Николаева - великая пианистка и значительно больше известна интерпретациями Баха, Бетховена, прелюдиями и фугами Шостаковича, притом что играла она все, в том числе Рахманинова. Татьяна Евгеньевна, в отличие от многих моих сверстников, значительно больше рекомендовала мне играть Баха, Моцарта, Бетховена, нежели Чайковского или Рахманинова. Некоторые ребята уже в пятом или шестом классе пытались играть концерты Чайковского.

Татьяна Евгеньевна придерживалась классического немецкого репертуара. Рахманинова я открыл для себя лет в десять. Почему на Западе знают, что я лучше исполняю Рахманинова, а не Брамса? Так сложилось исторически. Когда я начал выезжать на Запад, то, как любого русского пианиста возрастом 25-30 лет, меня приглашали с русским репертуаром. Сейчас я уже много играю и Бетховена, и Брамса, и Моцарта, и Шопена, но для широкой европейской публики я более известен по записям Рахманинова. Я очень люблю Рахманинова, и лет с 11-12 эта любовь не слабеет. Наверное, я записал подавляющее большинство его сочинений. Последняя моя запись - все прелюдии Рахманинова - была сделана два года назад. Об этом композиторе можно говорить очень долго, и это редкий случай, когда личность и человеческие поступки соответствуют творческому гению. Обычно такие гениальные люди в жизни, в быту, в своих поступках сильно ниже, чем их гений, который позволяет им творить. А у Рахманинова помимо его гениальности на том же уровне была человеческая натура. Это исключение.

Насколько я знаю, в вашей семье нет музыкантов, вы единственный?

В каком-то смысле да, но роль моих родителей огромна. Они родились в разных краях Советского Союза и встретились в Москве. Папа учился в Физтехе, мама в МГУ на биохимическом факультете. Они всегда очень любили и любят по сей день классическую музыку. Мой старший брат музыкой занимался минимально, играл в рок-группе на разных инструментах. Папа якобы сказал, что в нашей семье музыкальных инструментов не будет, потому что ужасно заставлять ребенка заниматься музыкой вместо того, чтобы он играл со сверстниками. Если это было так, честь и хвала моим родителям, которые готовы были поменять свое мнение. Отец играл на гитаре и пел бардовские песни 60-х годов и обнаружил, что у меня абсолютный слух. Его это поразило, и папа привел меня в музыкальную школу, решив ради этого купить музыкальный инструмент. К семи годам в доме появилось пианино, и это было грандиозным событием. Ноты для меня значили в детстве значительно больше, чем книги и игрушки.

А когда вы поняли, что вы особенный ребенок, для которого музыка превыше всего?

Ребенок в 7-10 лет таких выводов не делает. Лет до 20 я помню каждодневное стремление доказать всем, что я такой же, как и все. И только после этого я перестал доказывать всем, и особенно себе, что я другой. Мне казалось, что я должен играть в футбол, драться с ребятами, ловить рыбу. Если я был способен выучить какое-то музыкальное произведение за полдня, а не за месяц, как кто-то другой, то должен был это скрывать. У меня была такая психология и установка. Но система образования ЦМШ или Гнесинской десятилетки невероятна органична. Тогда она сильно мешала многим людям зарабатывать на частных уроках. Система такова, что если вы в нее попали, а я был принят в возрасте 7 лет, то это становится вашим естественным состоянием. Вы учитесь в школе, посещаете уроки специальности и все музыкальные предметы, играете на отборных концертах. Все интересуются музыкой, а те, кто интересуется меньше, постепенно уходят из школы. А те, для кого это становится настоящей жизнью, остаются и общаются. В детстве, естественно, присутствует элемент конкуренции. Все хотят сыграть лучше, попасть на концерт в Малый зал Консерватории. Но это не уровень каких-то международных конкурсов, когда конкуренция становится почти болезненной. Я старался скрыть от общественности, что могу сразу читать с листа и назавтра сыграть пьесу наизусть, доказывал, что я как все.

Далеко не каждый пианист говорит на стольких иностранных языках, откуда такие знания?

Я думаю, что молодежь сегодня точно знает один язык - английский. Тут опять вспомню родителей, которым многим обязан. Когда в 70-м году я пошел во второй класс, нужно было сделать выбор между английским, немецким или французским, и папа сказал: «Учи немецкий язык! Английский ты и так выучишь». Хотя в 1980-м это не было настолько очевидно. А мой папа, родившийся в селе Льва Толстого Левтостовского района, затем учился в Калуге и во Дворце пионеров постигал немецкий и английский языки. Если бы я начал учить, как большинство в школе, английский, я бы по-немецки не говорил. На французском я говорю не блестяще, но пришлось освоить. В середине 90-х я часто ездил во Францию, а французы в этом плане отличаются от немцев и скандинавов - в те годы еще можно было встретить отторжение у них английского языка. Вот и пришлось как-то заговорить по-французски. Но нельзя сравнивать знания языка у людей, которые живут на одном месте, с теми, кто постоянно путешествует.

Это точно, но далеко не каждый пианист играет в шахматы, откуда это увлечение?

Шахматы были популярной игрой в Советском Союзе. В какой-то момент почти все мужчины страны играли в шахматы. Среди музыкантов игра была безумно популярной. Известен шахматный матч между Прокофьевым и Ойстрахом. Подозреваю, что оба играли точно сильнее меня. Мы же играли со сверстниками. Когда меня спрашивают, что общего между шахматами и музыкой, отвечаю - почти ничего, а различий множество, и главное в том, что в музыке элемент логического и рационального есть, но он небольшой. В шахматах он приближается к 100%. Там результат однозначен, а в музыке в ее множественности и бесконечности расплывчат.

Сейчас играю намного меньше. Приходится очень много перемещаться в пространстве, и игра стала чуть менее популярной, но тем не менее слежу за турнирами, изучаю шахматные партии, представляющие собой элемент искусства. Но сейчас я стараюсь заниматься более подвижными видами спорта - пинг-понгом, бадминтоном, плаванием. Немыслимо много приходится проводить времени в кресле самолета, поезда, машины...

У вас редкое качество - вы преподаете. Очень мало пианистов первой величины имеют учеников. Что вам дает преподавание?

Я работаю ассистентом профессора Доренского. Как в 1995 году стал его аспирантом, с тех пор моя роль в Консерватории не поменялась по моей инициативе. В среднем раза 2-3 в месяц захожу в фортепианный класс. Назвать это полнокровным преподаванием нельзя. Мне кажется, что любой русский артист получил такое количество бонусов - образование, общение, отношение, - что этим надо делиться, минимальная отдача должна быть. Такого образования нигде нет, по крайней мере не было тогда. Про Азию я точно не знаю. И хоть как-то минимально вернуть долги, мне кажется, нужно!

В Консерватории безумно высокий пианистический уровень, и он ничуть не снизился. Я могу дать ребятам какие-то советы, но все-таки это не преподавание. Преподавание - серьезнейшая работа. Мой друг, фантастический пианист Вадим Руденко, преподает в ЦМШ, и это очень хорошо, когда пианист такого масштаба работает с детьми. Я скорее даю мастер-классы - штрихи, соображения, делюсь концертным опытом и могу сказать ребятам, что когда вы выйдете на сцену, то будет так и так. Раньше преподавали почти все великие пианисты, пожалуй, кроме Святослава Рихтера.

Моя учительница Татьяна Петровна Николаева преподавала очень много, даже Гилельс немного преподавал, Софроницкий преподавал, не говоря о Нейгаузе и Гольденвейзере. Раньше это было почти обязательно, сейчас по-разному.

У вас большая семья, расскажите о ней. Кто-то из детей увлекается музыкой?

У меня трое детей. Дочери 23 года, она только что окончила МГУ. Сыну 21, он окончил Высшую школу экономики по ландшафтному дизайну. Младшему 10 лет. Жена по образованию провизор, но сейчас не работает.

Было желание, чтобы дети занимались музыкой. Старшая год училась на пианино, но я был поражен, поняв, что, оказывается, не все дети сами садятся за инструмент и не все сами на нем играют. Видимо, большинство даже профессиональных музыкантов туда садились в детстве по указке родителей. Мой опыт другой - у меня не было кого-то, кто мог мне сказать, что я что-то должен или не должен. И когда я увидел, что мои дети не вполне лояльно относятся к музыке, сами к пианино не садятся, занятия угасли сами собой.

Вы добились высот исполнительского мастерства, вам хочется еще чего-то добиться в жизни?

Многого. Во-первых, есть музыка, которую хочется сыграть. Только что записал диск Франка, следующие будут сонаты Бетховена, но до сих пор не решил какие, возможно, возьму из поздних опусов. Многие думают, что все хотят выучить новое произведение, а для пианиста это, скажем, как полететь на Луну или на Марс, для меня сравнимо с тем, как переплыть Атлантику или основать поселение в Америке.

Есть и другие мечты. Чтобы на родине Рахманинова в деревне Ивановка был построен концертный зал. Если быть точным, родился Сергей Васильевич в Новгородской губернии, в селе Семёново, но в 16 лет оказался в имении Сатина, который был женат на его тетке, и там жили его кузины и кузены. Рахманинов стал туда приезжать на лето и впоследствии женился на своей двоюродной сестре, став хозяином имения. Он в него вложил и душу, и все средства, которые зарабатывал в России. И процентов 80 его музыки было написано в этой деревне. С середины весны по середину осени Рахманинов всегда проводил в Ивановке время и продуктивно сочинял. В отдаленном уголке на юго-востоке России ему было хорошо, и там ему приходила музыка. А затем эта деревня стала одним из эпицентров Гражданской войны. Один из самых страшных эпизодов русской истории.

Антоновцы и большевики творили чудовищные зверства с обеих сторон. Рахманинов был одним из первых русских людей, который понял все еще в июне 1917 года, когда большинство населения находилось в эйфории от «победы демократии». Летом 17-го года он провел в Ивановке буквально несколько дней и уехал в декабре 1917 года из России одним из первым среди известных русских людей.

Прокофьев уехал раньше...

Да, совсем по другой причине. Он не интересовался никакой политикой, ему было все равно - царский режим, временное правительство или большевики. Он поехал на Восток через Японию в Америку, чтобы его произведения исполняли по миру. Рахманинов уехал, реально понимая, что грядет и что его может ждать на родине. Он принял правильное решение, притом что ему не было все равно, где творить. На какое-то время композитор потерял способность сочинять, покинув Россию...

Но вернемся к Ивановке. В 70-е годы в эту деревню приехал учительствовать молодой парень из Казахстана Александр Иванович Ермаков и случайно узнал, что в этом месте жил Рахманинов. Энтузиаст начал восстанавливать практически с нуля усадьбу и восстановил, что не имеет аналогов в мире. Я туда приезжаю, играю на открытой веранде, но хотелось бы, чтобы в Ивановке был построен концертный зал, и тогда можно было бы устраивать что-то серьезное.

И кто приходит на ваши концерты?

Собирается самая разная публика. Естественно, деревенских людей не очень много. Это по-прежнему достаточно непростая русская деревня, где произошло не очень много изменений за последние 100 лет. Но приезжают люди из окрестных городов: Тамбова, Саратова, Воронежа, Волгограда. Собирается полторы - две тысячи слушателей. Но если бы был концертный зал, было бы интереснее. Но это непросто. Одно дело построить очередной концертный зал в Москве, Париже, Лондоне, а вот построить концертный зал в деревне, - нужны мировые примеры. Россия нуждается в этом очень сильно. Думаю, что что-то будет сделано.

Вот это то, что мне хочется сделать в жизни.

Тогда хочу пожелать вам воплотить в жизнь такие прекрасные мечты!

Интервью с Александром Ведерниковым

Александр, часто ли вы выступаете в Монако?

Бывал два или три раза. Первый раз концертировал довольно давно, приезжал с оркестром из Турина. Потом был пару лет назад и давал концерт здесь и в Лионе. Сейчас приехал выступать с тем же оркестром Монте-Карло, что и в прошлый раз.

Произведения Александра Бородина звучат крайне редко за пределами России, у кого возникла идея познакомить слушателей Монако с композитором «Могучей кучки»?

Программа обычно составляется артистическим руководством летних концертов в Княжеском дворце, и они попросили меня исполнить эту симфонию. Я ее очень люблю, хотя дирижирую не часто. Музыка хорошая, но в силу того, что она достаточно самобытна, европейская публика русский эпос, может быть, и не очень понимает. Но это не причина, чтобы ее не играть. Музыканты Филармонического оркестра сказали, что не исполняли ее с 1997 года. Но и в России симфонию можно услышать довольно редко. Было поколение дирижеров - Светланов, Голованов, - которые исполняли ее часто. Мне кажется, что музыканты в Монако произведение играют с удовольствием. Последний раз я дирижировал «Богатырскую» симфонию в Лугано, но тогда музыканты музыкой не прониклись.

Вам не было сложно выступать на открытой сцене? Какая, на ваш взгляд, здесь акустика?

Акустика, конечно, есть, но сухенькая, и по сравнению с концертным залом это определенный компромисс. Существует важный момент, что по разным причинам на летние концерты в Княжеский дворец приходят люди, которые на концерты не ходят, и появляется шанс расширить нашу аудиторию. Поэтому я стараюсь на такие предложения откликаться.

Вы выступаете достаточно часто, есть ли предпочтения в выборе репертуара?

Я вам так скажу, на свете очень много хорошей музыки, и есть такая, которая мне особенно близка. Но тут очень сильно зависит от того, как складывается твоя жизнь. Я, например, очень давно не дирижировал оперы Мусоргского и соскучился. А «Евгения Онегина» исполняю каждый год. Очень люблю Бородина, Мусоргского, Глинку, Рахманинова, Прокофьева и Свиридова. Это, пожалуй, мои любимые композиторы.

Среди любимых произведений опера «Жизнь за царя», Пятая симфония Прокофьева и Вторая Рахманинова. Из западной музыки я с удовольствием дирижирую все симфонии Брамса, Яначека. Недавно с удовольствием

дирижировал оперой Бареса Никса в Китае. Это очень трудное, но очень яркое сочинение. Но я как бы ограничиваю свой репертуар, я не дирижирую Баха, несмотря на то что очень его люблю. Но Гайдна исполняю.

Кто из современных композиторов вас привлекает?

У нас в России Прокофьева считают современным композитором. Я довольно много дирижировал Десятникова. Но есть какие-то направления в современной музыке, которые мне не так интересны.

Нина ГРИГОРОВИЧ