След русских художников на Лазурном берегу

Максим Волконский о Борисе Григорьеве (1886, Рыбинск, - 1939, Кань-сюр-Мер)

«Автопортрет с курицей и петухом». Частное собрание

«Юг Франции». Частное собрание

«Отдайте всю вашу жизнь искусству, только тогда назовете себя художником».
(Из письма Бориса Григорьева баронессе Марии Дмитриевне Врангель, 1930 год.)

Родился Борис Григорьев в Москве, живописи учился в московском Строгановском художественно-промышленном училище (1900-1907) и в Высшем художественном училище при Петербургской академии художеств (1907-1913), где его учителями были А. Архипов и Д. Кардовский.

В 1907 г. он женился на студентке московского училища Елизавете де Броше, которая была с ним рядом всю жизнь и в эмиграции исполняла роль его «арт-дилера».

В 1909 г. Григорьев побывал в Норвегии и Швеции, в 1911-м - в Австрии, в 1913-м - во Франции, жил в Париже, занимаясь в академии Гранд Шомьер и работая над конкурсной картиной на звание художника.

«Дети». Частное собрание

За эти предреволюционные годы Григорьев создал множество рисунков, гуашей, акварелей и живописных этюдов, послуживших позже основой для живописного и графического цикла Intimité, куда вошли работы 1916-1918 гг. из серий «Женщины», «Парижские кафе», «История одной девушки» и близкие им по тематике произведения.

«В эросе пафос его творчества, - писал П. Щеголев. - Изумительное богатство красок, влекущая заманчивость его линий, весь его художественный мир был полон волнующего эроса.

Портреты, природа, звери на его картинах, самые их краски, точно солнечным лучом, были пронизаны эросом».
«Портрет жены Елизаветы и сына Кирилла». Частное собрание

Вернувшись в Санкт-Петербург, Григорьев провел выставку парижских работ в Художественном бюро Н. Добычиной, получив положительный отзыв А. Бенуа.

В 1913 г. он впервые показал свои работы на выставке общества «Мир искусства».

В дальнейшем Григорьев постоянно участвовал в выставках и аукционах мирискусников в военные годы, став в 1917-м полноправным членом «Мира искусства».

С 1916 г. Григорьев работал над циклом «Расея», запечатлев образы уходящей России.

В 1918-м, в разгар самых трагических событий, альбом «Расея» вышел со статьями П. Щеголева и Н. Радлова и лирическим эссе «Линия», написанным самим художником.

Григорьев обладал и литературным даром, его многочисленные письма друзьям живы и образны, это эссе «Линия» и «Учитель» в сборнике «Расея», поэтические произведения, а также ранний роман «Юные лучи», опубликованный в 1912 г. в Санкт-Петербурге под псевдонимом Борис Гри.

«Портрет мальчика в матросской форме». Частное собрание

Вообще, Григорьев был одним из самых оригинальных представителей поколения художников, сформированных «Миром искусства» в 1910-е годы.

Перипетии судьбы художника способствовали тому, что он попадал в узловые пункты многолетних скитаний русских эмигрантов.

Григорьев, покинув Россию нелегально, как многие художники, жившие в послереволюционном Петрограде, с женой и пятилетним сыном Кириллом добрался через Финский залив до Финляндии, а затем переехал в Берлин.

Сотрудничал как художник в журналах «Жизнь», «Русь» и «Русский эмигрант», в русских и немецких издательствах.

Оформил книги: «Детский остров» Саши Черного, «Анфиса Петровна» М. Салтыкова-Щедрина, «Первая любовь» И. Тургенева.

Участвовал в берлинском Сецессионе и в русском отделе ХII международной биеннале в Венеции 1920 года.

«Бретонка». Частное собрание

В Берлине был издан самый известный альбом его литографий под названием «Русский эрос».

Альбом из 300 нумерованных экземпляров сразу же стал библиографической редкостью, ведь Григорьева хорошо знала и почитала европейская публика.

В альбом вошло 12 лучших литографий, выполненных в разные годы.

Во времена нацистской Германии большая часть альбомов как запрещенные нацистами произведения была уничтожена и сегодня их сохранилось несколько экземпляров.

С конца 1920 г. в его судьбу надолго вошел Париж, где художник окунулся в интенсивную артистическую жизнь, вошел в комитет общества «Мир искусства» и принял участие в галерее La Boёtie и на Осеннем салоне 1921 г. - крупнейшей выставке с участием русских художников. 

«Мамаша Агата». Частрое собрание

Этим Григорьев сразу привлек к себе внимание критиков, заметивших его портреты и особенно холсты и рисунки из цикла Visages de Russie («Лики России»).

На Салоне особенно выделялось одноименное большое полотно, напоминающее складной алтарь и как бы подытоживающее мрачно-пророческий цикл «Расея», слава которого опережала географические перемещения художника.

Почти тогда же была устроена и первая персональная экспозиция его графических циклов в галерее-магазине Я. Поволоцкого.

Всюду, куда он попадал, Григорьев быстро завоевывал устойчивую репутацию «историка славянской души», воплощающего ее пугающий, непредсказуемый и тем привлекательный в глазах западных любителей экзотики лик - в жанровых композициях и портретах, включая и известную серию портретов актеров Московского Художественного театра, созданную во время гастролей труппы в Париже в 1922-1923 годах.
«Марсельская шлюха». Фонд Sepherot

Но Григорьева привлекали не только сугубо русские лица и характеры.

Живя на чужбине и ностальгируя по родине, он с не меньшим вниманием, правда, возможно, с более спокойным сердцем, изображал и безвестных бретонских рыбаков, и нормандских крестьян, и завсегдатаев кабачков Тулона, Ниццы и Марселя.

Стараясь работать в живописи в традициях старых мастеров, Григорьев нарочито архаизировал свою стилистику, добивался типизации лиц.

Острота характеристики персонажа добавляла жизни в отрешенные на первый взгляд, почти иератические «лики».

И глядя на работы художника, в которых соединились портрет и бытовой жанр, стоит вспомнить не столько о русской иконе, сколько о парсуне и народной картинке, ведь перед нами не религиозные изображения, а живые портреты.

Панно-ширма «Лики мира, или 1920-1931». Пражская национальная галерея

Некоторая отстраненная механистичность замысла, «коллажность» композиции, почти плакатность образов проявились, пожалуй, только в эксплуатировавшем тему «ликов» монументальном панно-ширме «Лики мира, или 1920-1931», законченном в 1931 г. с посвящением Лиге Наций и позже приобретенном правительством Чехословакии.
Живя во Франции, Григорьев много ездил по стране.

«Борисэлла, вилла художника в Кань-Сюр-Мер». Частное собрание

В 1927 г. он купил участок земли недалеко от Ниццы, в Кань-сюр-Мер, где построил свою хижину-виллу «Борисэлла», ставшую его любимым местом во Франции, хотя и мастерская в Париже оставалась за художником до конца жизни.

Слава Григорьева росла, он регулярно проводил персональные выставки в ведущих парижских галереях, «специализировавшихся» на русском искусстве: Jean Charpentier, Hirshman, La Renaissance, Weil и других.

«Мой садовник». Частное собрание

Преподавательская работа, считавшаяся почетной обязанностью тех художников из России, кто стремился сохранить вне родины ее художественные традиции, и совпадавшая в этом смысле с задачами «Мира искусства» в изгнании.

Все это занимало в жизни Григорьева немалое место.

Помимо сотрудничества в студии Т. Сухотиной-Толстой в 1930 г. в Париже и работы в частной школе на своей вилле художник преподавал и за океаном: в Сантьяго-де-Чили (1928-1929) и Нью-Йорке (1935).

Мастер много путешествовал по Латинской Америке, в 1937 г. около 300 гуашей, посвященных поездке по Чили, Эквадору, Перу и Кубе, показывались в галерее Jean Charpentier.
«Бретонские волынщики». Фонд Sepherot

Вся эта насыщенная внешними событиями жизнь не мешала постоянным творческим поискам. Григорьев продолжал много работать, занимаясь помимо станковых форм живописи и графики (в том числе и портретами, среди которых выделяется портрет М. Горького, лучший портрет большевистского писателя, написанный в 1926 г. в Неаполе) еще и иллюстрацией к поэзии А. Пушкина и «Братьям Карамазовым» Ф. Достоевского в начале 1930-х годов.

Но роковые для многих художников этого поколения 1938-1939 гг. не миновали и Григорьева.

Он скончался на своей вилле «Борисэлла» 8 февраля 1939 г. в результате последствий неудачной операции по удалению раковой опухоли.

«Бретонская женщина». Частное собрание

Еще 26 октября в лучшей клинике Ниццы на собранные друзьями и вырученные от продажи картин деньги (в том числе портрета Горького) художнику была сделана операция, но было уже поздно.

Незадолго до этого погиб его лучший друг и коллега по различным выставкам художник Александр Яковлев, о котором мы расскажем в одном из следующих выпусков.

Творческое наследие Григорьева сложно отнести к какому-то одному направлению, поскольку в истории русского искусства XX века он представляет редкий тип художника-синтетиста.

Начал он с использования художественных приемов модерна, затем обогатил их элементами неопримитивизма, экспрессией гротеска, динамизмом кубистической деформации и, наконец, четкостью форм неоклассики и даже архаичной строгостью персонажей старых европейских мастеров, и «разбавил» остротой графического строя народной картинки.

Стоит прибавить влияние некоторых современников Григорьева - западных художников Вламинка, Дерена, Утрилло, Дюфи и Матисса.

Но такая «всеядность» или даже «эклектичность» григорьевского искусства менее всего может быть поставлена в укор художнику, который, хотя и балансируя подчас на грани «кича» и салона, претворил столь пестрый «коктейль» в собственную творческую манеру, индивидуальную, яркую, всегда узнаваемую и ценимую как современниками, так и потомками.
«Деревенская бакалея». Частное собрание

В годовщину смерти художника тончайший ценитель и человек светлой души Александр Бенуа написал: «...Как бы только теперь, когда умер творец, творения его в целом удалось уберечь, как бы они не распылились!

Найдутся ли в достаточной степени сознательные ценители исключительного великолепия григорьевского искусства, чтобы собрать то, что сейчас разбросано и что еще можно собрать».

Искреннее пожелание Бенуа сбылось, в наши дни мы обретаем и восхищаемся удивительным наследием Григорьева, которое теперь уже будет с нами навсегда.