Щукин: возвращение
Имя Сергея Ивановича Щукина - богатейшего русского текстильного магната и прославленного коллекционера - сегодня мир ценителей искусства открывает заново. После революции 1917-го эмигрировавшего из России Щукина быстро забыли, как, впрочем, и его братьев (тоже крупных коллекционеров), хотя их собрания, доставшиеся Советской России, составили основные фонды знаменитых российских музеев.
В Европе фамилия Щукиных и подавно была известна лишь в узком кругу галеристов и художников, и, наверное, так продолжалось бы и дальше, если бы не фантастический успех выставки, привезенной недавно в Париж внуком Сергея Щукина. Она заставила заговорить о русском меценате как об одном из самых значительных коллекционеров в истории, восстановив справедливость. «Собрать щукинскую коллекцию вместе и показать ее во Франции давно было моей мечтой, но все как-то не складывалось, - рассказывает внук Щукина Андре-Марк Делок-Фурко. - И вот четыре года назад «паззл сошелся», как будто помог сам дух Сергея Ивановича».
Объединив картины из знаменитой коллекции, почти век не экспонировавшиеся вместе, выставка оказалась даже более успешной, чем ожидали организаторы! В Париже ее посмотрели миллион двести тысяч человек. По посещаемости она превзошла выставки Лувра и Орсе, выставку знаменитого собрания Барнса и другие крупнейшие вернисажи Европы. «Кто здесь знал о коллекции Щукина раньше? Только искусствоведы, интеллектуалы и экскурсоводы. А сейчас шумиха в прессе, многотысячные продажи каталогов и постеров, нескончаемые очереди на вход... Нам даже удалось побить рекорд Тутанхамона!» - гордится Андре-Марк.
Вспоминая детство
Выставка состоялась благодаря помощи директоров Эрмитажа и московского Пушкинского музея, именитого куратора Анны Балдассари, Фонда Louis Vuitton и президентов России и Франции. И, конечно, усилиям Андре-Марка, который считает ее одним из самых больших своих достижений. «Помочь триумфальному возвращению имени деда для меня огромное счастье», - говорит он.
Андре-Марк родился уже в Париже в 1942-м и в живых деда уже не застал: Щукин умер в 1936 году. С детства он помнит квартиру в престижном 16-м районе, где все было пронизано духом старой Руси и воспоминаниями о деде, вещи которого бабушка любовно хранила до конца жизни. «Обнищавшему Щукину пришлось сократить челядь до четырех человек и гувернантки, - шутит Андре-Марк, - а если серьезно, дед просто спас семью, почувствовав грядущую катастрофу еще до революции, перевел капиталы в Швецию, ближайшую нейтральную страну, сразу за русской границей Финляндии».
В доме на rue Wilhem, где Щукин купил апартаменты, говорили только по-русски, сохраняли русские традиции.
«Я рос как бы в двух странах, приходил к бабушке, а там все как в России: няня, разговоры, всегда накрытый стол, галоши, выставленные в передней, - вспоминает Андре-Марк. - Кухарка пекла пасху по русскому рецепту, а Вера Афанасьевна, сестра бабушки, по вечерам читала нам по-русски вслух. По средам устраивались журфиксы, принимали гостей. Здесь была Россия, а за дверью Франция. Каждую весну снимали дачу в Довиле. Упаковывали в огромные сундуки белье, посуду, одежду, книги, накрывали чехлами мебель и люстры в парижской квартире и уезжали к морю на все лето. У меня до сих пор сохранился один из сундуков. Когда мне было 12 лет, бабушки не стало, потом квартиру продали и все русское в моей жизни кончилось. Я стал больше французом, но никогда не забывал русского детства».
Недавно, к немалому удивлению Андре-Марка, новые хозяева квартиры на rue Wilhem пригласили их с женой на ужин: «Я был тронут таким вниманием со стороны совершенно незнакомых мне людей, - они узнали об истории нашей семьи благодаря выставке. Мне было очень приятно побывать в доме своего детства».
Учительница музыки
Щукин приехал в Париж в 1918 г. со своей второй женой - бабушкой Андре-Марка, Надеждой Конюс, и маленькой дочкой Ириной, родившейся в 1915 г. в Москве. В России Сергей Иванович оставил богатейшую коллекцию французского импрессионизма (позже национализированную большевиками), текстильные мануфактуры, бурную жизнь, наполненную радостями и печалями.
Самое тяжелое время в его жизни пришлось на 1905-1907 годы. Сначала он потерял младшего сына Сергея, который исчез из дома (позже его труп был найден в Москве-реке), а через год - обожаемую жену, которая не вынесла горя утраты.
А потом под картинами Сезанна в особняке на Знаменке застрелился другой его сын, Георгий… «Я думаю, что страсть Щукина к коллекционированию - это попытка заглушить постигшее его горе, - размышляет Андре-Марк. - Картины стали смыслом его жизни, мостом в реальность.
Он отдал коллекции все свои душевные силы и, думаю, с обостренной силой чувствовал шедевры именно потому, что очень страдал».
Овдовевший Щукин открывает двери своего московского дома, увешенного шедеврами французского импрессионизма, молодым русским художникам.
У него собирается первое авангардное объединение «Бубновый валет», и Сергей Иванович даже становится его почетным членом. Если бы не было Щукина и его коллекции, кто знает, по какому пути пошел бы русский авангард?
Он пытается забыться от утраты в путешествиях - в 1907 г. снаряжает экспедицию в Египет, а возвратившись, продолжает собирать у себя музыкальные вечера, принятые еще при Лидии Григорьевне, правда, без прежнего размаха. Посещает концерты Общества свободной эстетики, где любил слушать Скрябина в исполнении его жены Веры, которую к тому моменту композитор уже оставил. Прошли годы, и, с трудом придя в себя от тяжелых утрат, Щукин сделал Вере Ивановне официальное предложение, но получил отказ: она еще верила, что Скрябин вернется. У Веры Щукин знакомится с ее ближайшей подругой - Надеждой Конюс, преподававшей фортепьяно в музыкальной школе, куда по рекомендации Скрябиной он определил приемных дочерей. Хотя официально она была в браке и воспитывала сына и дочь, супруги были на грани разрыва. Женская теплота и независимость Надежды привлекли раздавленного несчастьями Сергея Ивановича, и у них начались отношения, которые сохранялись в тайне несколько лет. И лишь в 1914 г. Надежда Афанасьевна развелась с мужем и вышла за Щукина. Еще через год, когда Сергею Ивановичу было 61, а его жене исполнилось 44, у них родилась дочь Ирина. Рождение дочки он воспринял как чудо, успокоился, обрел новые ориентиры и душевное равновесие. С гармонией в семейной жизни, по мнению Андре-Марка, связана и потеря интереса Щукина к коллекционированию. Известно, что в Париже он практически прекратил собирать картины, даже несмотря на то, что некоторые художники предлагали принять работы в дар, зная безупречный вкус и стремясь оказаться среди прославленных имен, но он отказывался.
Про отъезд в Париж Щукин заговорил с женой намного раньше, чем в России начался хаос революции. «Но бабушка не хотела уезжать, она не представляла себе жизни без родины. Согласилась лишь, когда оставаться там уже было опасно», - поясняет Андре-Марк.
Загадка картины
Во Франции Щукину о его коллекции напоминали лишь фотографии из особняка на Знаменке. «Да и те плохого качества. Самые хорошие хранились в архивах Пушкинского музея, мы получили доступ к ним лишь после Перестройки и начали изучать», - вспоминает Андре-Марк. В парижском доме была только одна картина, вывезенная из Москвы.
Как-то рассматривая фотографии московского особняка деда, Андре-Марк с женой вдруг обнаружили, что на стене висит картина, которая не фигурировала в окончательной описи коллекции, сделанной в 1918 г. (то есть к моменту ее национализации). Это был небольшой портрет дамы с длинными темными волосами. Начали разбираться, искать среди картин из списка, составленного в начале 1914-го, изучали фотографии. Но ни одна не совпадала. «Так появилась работа, не обозначенная ни в одном списке! Мы предположили: а что, если на той фотографии картина, которая находится у меня? Я помню ее с детства, она висела в бабушкиной квартире. Фото нечеткое, и разглядеть картину нельзя, но по размеру и по возможной тематике это вполне могла бы быть моя!» - рассказывает Андре-Марк.
Они узнали, что один из первых коллег и друзей Щукина, Михаил Абрамович Морозов (старший брат знаменитого Ивана Морозова), купил в 1900-м в Париже «женскую головку» кисти русского художника Федора Владимировича Боткина. «Документы об этом сохранились, и мы отправились по ее следам, сначала в Третьяковку, а потом в Музей искусства Владивостока, куда ее передали из Москвы. А там сюрприз: портрет существует, и на нем молодая женщина с длинными темными волосами, та самая натурщица или очень похожая на женщину на полотне из Парижа. Значит, и наша картина могла принадлежать кисти Федора Боткина». В коллекцию Щукина никогда не входила и особой художественной ценности она не представляет. Но интересно другое: кто эта женщина и почему именно ее портрет Сергей Иванович увез с собой в Париж? Но пока судьба и личность девушки так и остается загадкой…»
Кто же фаворит?
50 полотен Пикассо, 38 - Матисса, 18 - Дерена, не считая Гогена, Сезанна, Ван Гога и Мане, Ренуара, Руссо и Тулуз-Лотрека… Но кто же все-таки был любимым художником Щукина? Известно, что Моне и французские импрессионисты были его первым увлечением. Позже, в тяжелые для него годы, Щукин ищет успокоения в творчестве художников, которые пытались создать земной рай, и прежде всего - Гогена, с его таитянскими девушками. Потом для Щукина начал рисовать неизвестный тогда никому Матисс. Первую значительную серию Матисса Щукин купил в 1908 г., их связывала долгая дружба и работа - Матисс много писал по заказу Щукина для его московского особняка. По слухам, одну из картин знаменитого диптиха Матисса - «Танец» и «Музыка», выписанного им в Москву, Щукин «подправил», попытавшись «соблюсти приличия», а Матисс сделал вид, что этого не заметил.
Но Щукин покупал и совершенно не похожего на них Пикассо, хотя и говорил, что ощущение от его картин - «как осколки во рту». «Щукин жил с картинами всю жизнь и привыкал к каждой из них не сразу: он считал, что как зритель меняет картину, так и картина меняет зрителя, - рассказывает Делок-Фурко. - Он также был уверен, что картина выбирает себе хозяина, а не наоборот».
В отличие от других коллекционеров Щукин ничего не продавал. Картины были для него как родственники, которые могли иногда злить, но расстаться с которыми нельзя. Щукин хотел, чтобы коллекция досталась России, народу, но когда большевики попытались продать часть ее за границу, он изменил завещание и оставил все жене и детям. К тому времени коллекция была уже национализирована... Андре-Марк инициировал многочисленные суды, пытаясь оспорить тот факт, что частная коллекция купеческой семьи, которую Щукин собирал на свои деньги, была незаконно изъята советскими властями. Но все безрезультатно. «С этим я, конечно, никогда не смогу согласиться», - говорит он. Но ни с Эрмитажем, ни с Пушкинским музеем он не ссорился никогда.
Более того, Андре-Марк убежден, что только государственные музеи способны обеспечить условия хранения и безопасность такого количества картин, могут возить их по миру и позволить себе их реставрировать. Да и наследники часто, столкнувшись с финансовыми трудностями, начинают продавать полотна. «Об этом говорит опыт из истории других собраний. Я рад, что Россия смогла сохранить коллекцию, в конце концов, дед и собирал ее для народа», - подчеркивает он. Пару лет назад решил передать в собрание Пушкинского музея несколько картин Ле Фоконье, которого Щукин собирал в конце своей жизни, - из уважения к директору музея Ирине Антоновой, называя ее «невероятной личностью» и в память о московском прошлом деда.
К слову, самому Андре-Марку впервые удалось увидеть коллекцию деда лишь в возрасте 47 лет, да и то лишь частично! Это было в 89-м в Эрмитаже. А ведь не случись революции, он стал бы ее прямым наследником и, наверное, даже мог бы попасть в список «Форбс»: стоимость коллекции сегодня оценивается от 6 до 8 млрд евро! Но история распорядилась иначе…
Современные Щукины
75-летний Андре-Марк всю свою жизнь был связан с искусством. Окончив престижный парижский университет, готовящий элитные кадры, он начал карьеру в Министерстве культуры. Затем был директором парижского киноархива (крупнейшего в Европе), больше 4 лет руководил Национальным центром литературы, потом был директором Центра анимационного кино и комиксов. Он живет на востоке Парижа в двухэтажной квартире, стены которой увешаны картинами. Но вряд ли это можно назвать серьезной коллекцией - Андре-Марк не унаследовал фамильную тягу к собирательству картин, он считает себя коллекционером другого рода: «Я собираю уникальные события. Всю жизнь я каким-то образом попадал куда нужно и когда нужно. В Перестройку, например, общался с народом, который полностью менял свой путь. Я бы сказал, что я собиратель важных культурных событий, о которых как мог старался рассказывать публике».
Выйдя на пенсию, Андре-Марк почти полностью посвятил себя популяризации наследия деда. Вместе с женой - дизайнером Кристиной, создал сайт о Щукине на французском языке, где собраны ценнейшие материалы о его жизни и коллекции. В соавторстве с известным исследователем Щукина Натальей Семеновой недавно написал и издал в Париже новую биографию деда. Именно она в 90-е рассказала о подробностях жизни Щукина и его колоссальном значении для России. «Я и сам не представлял, насколько он был крутым», - признается внук.
Андре-Марк, выросший во Франции, говорит по-русски с небольшим акцентом, а его дочь - красавица Элеонора (успешный психолог и мама троих детей), к сожалению, русского не знает.
Зато жена - француженка Кристина - выучила русский довольно прилично, причем, с ее слов, буквально «на улице».
Даже на курсы не ходила! Внук Щукина считает Россию родной страной. «Ведь это немного и моя родина, - улыбается он, - и хотя в какой-то период жизни я отдалился от нее и даже начал забывать язык, но как только открылись границы, я сразу приехал».
А когда у Андре-Марка появилась финансовая возможность, купил квартиру в Петербурге, куда он нередко приезжает с женой. Она стала его вторым домом. Там есть все необходимое - компьютер, принтер, рабочий стол, и все, чтобы частые поездки в Питер были удобны.
Сейчас они с Кристиной гостят на своей русской родине, с которой у них связано множество творческих планов.
Может быть, начнут работать над выставками коллекций других Щукиных (четверо из шести братьев тоже оставили богатейшие собрания).
Ходили слухи о том, чтобы привезти морозовскую коллекцию... Кстати, благодаря парижской выставке между Фондом Луи Виттона и российскими музеями тоже появились новые задумки.
«Мы хотели бы продолжать работу с русскими музеями», - делится глава группы «Луи Виттон» Бернар Арно, при этом не раскрывая своих планов.
В общем, говорить о чем-то конкретном пока рано, но может быть, скоро мы услышим о каких-то новых сенсациях в мире культуры.
Наталья САВИСЬКО