«Редкая птица»
Новогодняя сказка
Екатерины ВЕРЕШ
Да, это правда. Его занесли в Красную книгу. И с тех пор началась страшная полоса жизни. За ним охотились все, кому не лень: орнитологи, искатели приключений, коллекционеры, работники заповедников и зоопарков. И просто обыкновенные бандиты, мечтающие сорвать куш на его продаже. Петр грустно посмотрел на свое отражение в круглом окошке башни. В лунном свете четко отражался знаменитый профиль, когда-то украшавший шпили соборов, иллюстрации книг о белой магии или просто бездумно крутился на башнях древних замков, указывая направление ветра. Когда-то... Может быть, его обыкновенные братья и сейчас побеждают в боях или отпугивают нечистую силу под утро. Они все нормальные простые петухи, без разных глупостей в Красной книге. А он, увы, урод - петух-альбинос. Надо же было такому случиться, почему именно с ним?
И родился он в обыкновенной буржуазной семье, а не в коммунистическом бройлере. Воспитывался, как все счастливые цыплята, в приличном детском саду. Имя ему дали в честь какого-то апостола, который благодаря петуху стал предателем, но потом исправился. И только самых красивых петухов называют в его честь. На его беду, на ферму привели на экскурсию гимназистов. Всем ребятам жизнь пернатых была не очень-то интересна. Кроме одного придурка отличника, увлекавшегося генетикой. «Это фантастика! Такое бывает раз в 100 лет. Петух-альбинос!» - кричал противный очкарик. Кончилось тем, что он вернулся на ферму вместе с профессором зоологии. И они купили Петра, как покупают рабов. И поместили его в огромную клетку в Институте орнитологии. Каждый день от него что-то отщипывали - то перья, то кусочки кожи. Брали кровь, помещали в странные машины, облучали, пробивали ультразвуком. Петр понимал, что долго он так не протянет.
«Нужно бежать, - шептали белые мыши из соседнего вольера, - иначе на тебе скоро начнут проверять новые лекарства. И чучело твое поместят в местный музей. Там целый отдел альбиносов, а петухов пока нет». Петр решился. Когда его главный мучитель - очкарик, готовящийся в лаборатории к поступлению в университет, - очередной раз открыл вольер, чтобы взять его на новые опыты, Петр со всей силы клюнул его в руку и выпрыгнул из вольера в открытое окно на улицу.
Два дня он наслаждался немыслимой свободой! Бродил по полям, пробовал безуспешно летать, что его и сгубило. «Ой, птичка! Белая птичка. Лебедь с гребешком! Сейчас мы тебя в водичку пустим», - очередной очкарик накрыл его сачком для рыбы. Этому существу было лет 10. А мыслил он, как недельный цыпленок. Когда Петра выбросили в пруд, он честно пытался уплыть от неразумного дитяти. Увы, вода - не его стихия. Выловил его папа очкарика. «Ого. Белый петух! Редкость. Завтра мы тебя загоним на птичьем рынке», - объявил практичный папаша. И загнали. Владельцу цирка, придумавшему новый трюк. Точнее, пытку. Петра научили кататься на самокате. Учеба пошла ему на пользу, несмотря на ежедневные побои. Рука у дрессировщика была тяжелая. А еще он колол Петра острой спицей, когда считал, что петух недостаточно быстро носится по арене. Освоив средство передвижения, Петр умчался на нем от злобного циркача прямо перед началом представления. Он несся по мощеным улицам города, ловя на себе изумленные взгляды прохожих, вслед заливались собаки и шипели коты. Один, вновь свободный и счастливый. Краем глаза Петр вдруг заметил, что кто-то катится рядом с ним тоже на самокате, только на большом. Девушка. Симпатичная. Без очков.
- Эй, привет! Из цирка сбежал? Правильно! Это же каторга для зверей. Пошли в гости, накормлю!
Петр неожиданно согласился. Девушка жила в мансарде, возвышающейся над крышами и башнями старого города. Она была художницей - маленькой и худенькой, писавшей огромные, загадочные и очень красивые картины. Их никто не покупал. Девочка часто дарила красочные полотна своим друзьям. Она жила совсем одна. Родители погибли в автокатастрофе. На жизнь девчонка зарабатывала реставрацией старой живописи и фресок. По приглашению хозяйки Петр остался в этом милом доме, где никто не пытался сделать из него редкую птицу. Более того, девушка на всякий случай покрасила Петра всеми составляющими палитры, валяющейся под мольбертом. И он превратился в обыкновенного петуха. Странная домашняя птица? Ну а что вы хотите от богемы?! Каждое утро Петр заваривал хозяйке кофе по-турецки, колол клювом карамельки, укладывал их на расписное блюдце и торжественно катил на маленькой тележке-подносе к кровати благодетельницы. А она приносила ему вкусное зерно из биомагазина. Петр мыл кисти в растворе, собирал мусор, даже пытался мыть посуду. Так и жили они, встречая и провожая каждый день задорной петушиной песней. А еще у него открылся настоящий дар! Он интуитивно сразу чувствовал, что скрывается за замазанным пегими разводами на потрепанном холсте или за новой штукатуркой на куске старой фрески - шедевр или так себе. А, между прочим, петухов никто не учит истории искусств! У них с подругой-спасительницей появилась своя игра, когда девушка приносила в мастерскую очередной заказ: «Угадай, что там?» Петр никогда не ошибался! Девушка даже разрешила потренироваться ему на ничейной картинке. Вот и пробовал он в ее отсутствие, макая кисточку в растворитель, очистить кусочек старой живописи от ненужного.
Петр не заметил, как в мастерскую вошли трое. Хозяйка была в Академии, дверь она никогда не закрывала, и заказчики могли запросто зайти и подождать ее. От неожиданности Петр уронил на голову банку с растворителем... Вся радужная боевая раскраска на глазах у незваных гостей стала исчезать.
- Да ты же раскрашен, как матрешка, - сказал Первый.
- Да он же совсем белый!!! - добавил Второй.
- Эта птичка из Красной книги. Стоит бешеных денег, - закончил вынесение приговора Третий.
Все произошло в одно мгновение. На него набросили плащ, связали, как курицу перед казнью. Заклеили клюв скотчем. И Петр навсегда распрощался с мансардой, славной девчонкой и достойной жизнью. На другой день похитители продали его. Но не на птичьем рынке. За ним прислали роскошный лимузин. Дворецкий в белых перчатках, брезгливо морща нос, засунул его в золотую клетку. Так начался новый виток в истории петушиного рабства. Новая хозяйка тоже была девчонкой. Только капризной и глупой. Она жила в особняке с родителями, готовыми на любые траты ради очередного каприза. В Зимнем саду девчонка устроила нечто вроде Белой сказки. Среди белых роз и орхидей в золотых клетках жили белые канарейки, белые голуби, жирный белый попугай. И вот теперь появился белый петух. Она приказала надеть на него ошейник с мелкими бриллиантами. Целую неделю хозяйка сюсюкала с новым пленником тесной клетки, а потом забыла. Игрушка ей наскучила. Он, как и остальные пернатые заключенные, остался на попечении дворецкого, который их всех ненавидел, считая унизительным чистить клетки, менять воду.
«Бежать тебе надо, бежать! - каркал белый попугай. - А то подрежут крылья, как мне. И будешь пухнуть в золотой тюряге, пока не умрешь от цирроза печени!»
Петр вспомнил первый побег. Когда дворецкий открыл клетку, Петр клюнул его в большой палец и... Цепкая рука схватила за горло и стала душить. «Ах ты, мерзкая дрянь! Испортил мне лучшие перчатки! Уууу, ненавижу!» - приговаривал дворецкий, избивая Петра плошкой для воды. Он сорвал с него драгоценный ошейник, сунув себе в карман. Задушенную мертвую птицу изверг выбросил в мусорный бак. Искалеченный, со сломанной лапкой и душой Петр очнулся на городской свалке. Боль была ужасная. А самое плохое, в нем поселился кто-то чужой, до этого незнакомый. Страх. Липкий, противный, как помои, из которых он все же попробовал выкарабкаться. Хотя зачем?! Чтобы попасть в новое рабство? Не лучше ли просто умереть здесь среди зловонных отбросов? Вместе со Страхом.
Нашел Петра Енот, собирающий на свалке антиквариат. «Бедненький! Кто ж тебя так? Сейчас помогу», - Енот обтер Петра пушистым хвостом. «Оставь меня. Жизнь кончена», - прошептал Петр. «Вот еще! Сейчас доставлю тебя в отличное место, и тебя вылечат. Меня тоже здесь подобрали. И был я не намного лучше», - бубнил Енот, таща на себе Петра. Место оказалось Старой забытой церковью. Стояла она прямо на краю города, на морском берегу. Когда-то здесь был центр города. Построили новый Большой собор. Центр местного мироздания переместился к нему. В церкви жил Старик-смотритель и Енот, которого Старик нашел совсем больного на помойке. И вылечил. Теперь появился новый постоялец. Белый петух. Ему поставили гипс на лапку, поили травяными отварами, кормили кукурузными зернами. Петр поправился. Но не совсем. Внутри остался предательский Страх. Он стал бояться не только людей, но и солнечного света. Помогал Старику по хозяйству, честно отрабатывая свое проживание, но больше не пел. Как ни пытались Старик и Енот его развеселить, все было напрасно. Петр превратился в самого мрачного петуха на свете. Иногда в церковь заглядывали туристы или жившая по соседству старушка приходила молиться. Остальные предпочитали Большой собор. Церковь вообще бы снесли, если бы Старику не удалось доказать, что она на полтысячи лет старше собора и ее нужно бы занести в Мировое наследие. До ЮНЕСКО дело не дошло, но городские власти оставили на время храм в покое.
Енот каждый день притаскивал со свалки разные старинные штучки и очень даже неплохо наводил уют в доме. При посетителях Петр сразу же забирался на самый верх колокольни к древнему колоколу. Прятался в пыли и паутине. А потом и вовсе устроил над колоколом свою спальню. Здесь никто не мог его достать. Кроме Страха... Иногда он спускался из своего убежища и тихонько сидел возле главного алтаря, на котором ничего не было, кроме вполне современного креста. «Так не может быть. Церковь очень старая. А штукатурке лет 50 всего», - думал Петр. Вдруг он вспомнил свою жизнь в мастерской. Петр внимательно поглядел на трещинки в углу. Там должно что-то быть... Стал отдирать кусочки. За унылой серой краской показалась чья-то босая нога. Еще, еще. И вот уже перед ним на стене прекрасный ангел. Старик, вернувшись домой, пришел в полный восторг. Сантиметр за сантиметром он очистил от ненужных наслоений прекрасную живопись. «Это же XII век! Великий Леопольд Брюн! Все думали, что есть только одна его работа в нашем музее», - Старик был прав. Они сделали грандиозное открытие. Прямо на Рождество! В церковь потянулись искусствоведы, журналисты, правители и просто зеваки. Старик давал интервью, позировал вместе с Енотом на фоне замечательных фресок, вновь увидевших свет и зрителей. А Петр? Он совсем перестал спускаться вниз и наотрез отказался принимать участие в общей феерии. Боялся. С одной стороны, радовался за Старика и Енота, за их дом, который сейчас занесли в ЮНЕСКО. С другой стороны, понимал, что его убежище рано или поздно откроют. Снова бежать? Куда? От себя самого? От Страха, ставшего его второй натурой? А Город готовился встретить Новый год не у Большого собора, а здесь, на площади, возле Старой церкви. Старик и Енот наводили порядок, чистили скамьи, канделябры, колокол, который должен в этом году объявить о наступлении Нового года на всем побережье. Петр включался в работу только по ночам, когда храм закрывали изнутри на огромный засов.
В Новогоднюю ночь он снова спрятался рядом с колоколом. Внизу собралась уже приличная толпа. С высоты своего убежища Петр видел, как людские ручейки стекаются к набережной, к их церкви. Старик вынул из сундука фрак, который носил еще его отец. Енот позолотил хвост и нацепил на шею алый бант. И вот уже стрелки на башенных часах почти совпали. Старик внизу схватил канат, привязанный к языку колокола. Отвел его в сторону. И... вместо звонкого удара послышался болезненный хрип. Увы, колокол тоже постарел. В последний раз в него звонили очень давно. Петр интуитивно почувствовал ужас, который охватил его друзей внизу. Все пропало. Вместо триумфа позор на все следующие века! Сорвана встреча Нового года. Что делать?! Говорят, у каждого существа на земле есть ангел-хранитель. Наверно, именно он и вытолкнул Петра наружу в круглое окно башни. Петр выскочил на шпиль церкви. И неожиданно запел. О своих друзьях, заслуживших высочайшую награду, о том, какой он идиот, что боялся выходить на улицу, о чудных ангелах на стенах собора, смешной девочке-художнице, научившей его искусству реставрации, о том, что наступает Новый год. Ведь это его год - Белого Петуха. Звонкая песня неслась над городом. Внизу на набережной раздался восторженный многоголосый припев: «Да здравствует Петух! Белый Петух! Символ нашего города! С Новым годом! С Новым Счастьем!»
А колокол они потом с Енотом и девочкой-художницей починили. Страх? Он растворился в лунном свете новогодней ночи. И навсегда исчез из жизни Петра.