Путь епископа Павлина: целеустремленность, доброта, пение

Епископ Павлин (Крошечкин)

3 ноября - память священномученика Павлина (Крошечкина).

Мечты о монашестве
Петр Крошечкин родился в обычной крестьянской семье неподалеку от города Мокшан. Мать рано овдовела и воспитывала сына одна. А он с детских лет мечтал о монашестве. Ребенком еще полюбил бывать в городе в Казанской обители и читать там книги из монастырской библиотеки. Учиться юноша также поступил в Мокшанское училище, но тяжело заболел и пришлось вернуться в родное село.
Когда мать приехала забирать больного сына из города, казалось, что ему осталось недолго. Но по ее молитвам и благодаря ее заботами молодой человек выздоровел. Чтобы выразить благодарность Богу, мать отправилась в паломничество в Киево-Печерскую лавру, сын уже так окреп, что смог пойти с ней.
На обратном пути паломники посетили Саровскую пустынь, где юноша окончательно принял решение стать монахом. Он сразу хотел остаться в обители. Но мать не готова была отпустить сына и просила его вернуться с ней в село. Впрочем, дома и ей уже стало понятно, что он лишь мается в миру, а сердце его там - в монастыре. В 16 лет Петр стал послушником Саровской обители. Кстати, вскоре мать, в отношениях с которой у будущего епископа всю жизнь сохранялась теплота и забота, тоже приняла иноческий постриг.
Своя учебная методика
В начале пути молодому иноку пришлось несколько раз переходить из обители в обитель. Он по-прежнему много читал, занимался самообразованием и в результате сам освоил гимназический курс. В 1904 году он был принят послушником в Московский Новоспасский монастырь. Пел на клиросе, преподавал в воскресной школе. А через несколько лет наконец принял монашество с именем Павлин, в память о святом Павлине Милостивом, Ноланском епископе, жившем в V веке.
Молодой монах поступил Духовную семинарию - и окончил ее экстерном за два года, а затем также успешно отучился в Духовной академии. У него была своя собственная методика: он изучал не все предметы курса одновременно, а сосредотачивался на каком-то одном, и лишь разобрав его достаточно внимательно и подробно, он брался за другой учебник.
Тайная община и тайные выборы
Фото епископа Павлина (Крошечкина) с его дарственной надписью, 1925 год.

После революции он до первого ареста успел побыть наместником Новоспасской обители, затем возглавил Курскую епархию и окормлял тайную общину монахов Глинской пустыни: когда монастырь закрыли, иноки организовали в принадлежавших обители мельницах мукомольную артель и продолжали жить при ней монашеской общиной, духовные заботы о которой взял на себя владыка Павлин.
Епископ был обвинен в проведении нелегальных собраний и «присвоении административных полномочий» - он собирал при Церкви средства в помощь голодающим, но не все отдавал в специальные отделы, а что-то старался распределить и среди также страдающей от голода паствы.
В тюрьме владыка Павлин провел год, а затем жил под надзором в Москве. Там и пришла ему в голову необычная идея - провести выборы Патриарха через голосование по переписке. В апреле 1925 года умер Патриарх Тихон. Он распорядился, кто должен временно взять на себя попечение о Церкви в случае его кончины, но два возможных местоблюстителя находились в ссылке. Некоторое время шел сбор подписей под актом о вступлении в обязанности патриаршего местоблюстителя третьего, но о судьбе его было мало что известно, и его обязанности выполнял митрополит Сергий (Страгородский). Провести Собор не представлялось возможным. Но возник другой, очень смелый план, как дать возможность выразить свое мнение епископам, пусть и разбросанным по всей стране и находящимся в лагерях и ссылках.
Владыка Павлин сам активно ездил по разным городам и собирал подписи архиереев. Возможно, не все подписанты действительно воспринимали это как голосование, но все же, по разным данным, от 45 до 90 участников высказали мнение, что избрание патриарха возможно и им может стать первый названный в завещании патриарха Тихона - митрополит Казанский Кирилл (Смирнов).
Тайное голосование закончилось арестами. Владыка Павлин тоже вновь оказался в тюрьме. Но неудача никак не отменяет тот факт, что он хотя бы попытался в сложнейших обстоятельствах и в условиях гонений дать Церкви возможность самой решать свои управленческие вопросы.
Мостик для муравьев и переписка с Иерусалимом
Фрагмент иконы священномученика Павлина и новомучеников, с ним пострадавших.

Он был епископом на Пермской, затем на Калужской, а потом на Могилевской земле, и везде к нему тянулись люди, чьи сердца открывались Христу. Владыка сам преподавал детям, объяснял основы веры и учил сознательной молитве прихожан, привлекал верующих к общему пению на службе.
Он по-прежнему много читал, живо интересовался тем, что происходит в Церкви, выражал свое мнение и старался влиять на решение церковных вопросов. Из Перми он писал письма в Иерусалимский патриархат, предостерегая его от общения с обновленцами. А будучи архиепископом Могилевским, приложил немало усилий, чтобы преодолеть разделение, возникшее между Русской и частью Белорусской Церкви.
При этом в общении и быту он был прост и добр. По воспоминаниям современников, живя в Калуге, кормил кошек, а в саду сделал мостик над дорожкой в том месте, где по ней проложили тропу муравьи, - владыка не хотел случайно их раздавить.
С песнопением по жизни
Осенью 1935 года архиепископ Павлин был арестован в последний раз. Его обвинили в деятельности «по созданию единого церковного контрреволюционного блока». Объяснения, что он возвращал людей в Церковь не с контрреволюционной целью, а с заботой о спасении их душ, были неубедительны для следователей.
Еще через два года поведение его и еще нескольких заключенных было расценено как опасное лагерным начальством. Совместная молитва и беседы верующих, работающих на свиноферме и живущих в бараках где-то в Сибири, были признаны попыткой дискредитации советской власти. Обвиняемые были расстреляны.
В доносе новомученику Павлину (Крошечкину) приписывались такие слова: «Издевательства и гонения советской власти над верующими только укрепляют нашу силу верующих в Бога, а потому мы должны неустанно поддерживать дух религии не только в себе, но и в других людях». Неизвестно, действительно ли эта фраза принадлежит кроткому монаху. Но известно, что он всегда находил силы, чтобы поддерживать других, а еще - чтобы петь. В лагере на него была составлена характеристика, где заключенного Петра Крошечкина обвиняли не только в пропаганде, но и в религиозном пении.
В пении он не обладал выдающимися способностями, но всегда сам пел, прославляя Бога, и привлекал других. И, видимо, в этом пусть не всегда стройном, но зато идущем от души церковном пении он часто и находил укрепление, чтобы идти через выпавшие ему испытания и продолжать делать то, что считал нужным.