Служение искусству
Фото: Marco Borggreve
Май месяц в Монако прошел под знаком русской музыки и русских музыкантов. 29 мая, в субботу, в Аудиториуме Ренье III состоится последний из этой серии концерт, названный «Рассвет и зенит романтизма». Филармонический оркестр Монте-Карло под руководством своего главного мэтра, дирижера Казуки Ямада исполнит увертюру «Корсар» Гектора Берлиоза и его же вокальный цикл «Летние ночи», сопровождая певицу контральто Мари-Николь Лемьё. Елизавета Леонская представит 2-й фортепианный концерт Иоганнеса Брамса. По сложившейся традиции, мы готовим интервью со всеми приезжающими в Монако солистами, особенно с русскими. И редкая удача - написать материал до концерта. Поэтому с радостью представляю вам Елизавету ЛЕОНСКУЮ в нашей беседе.
Уважаемая Елизавета Ильинична, с какими чувствами вы едете выступать в Монако, как бы вы оценили местную публику?
Мне приходилось выступать в Княжестве не раз, и показалось, что публика здесь южная, точнее, южно-французская. Она любит ходить на концерты и наслаждаться жизнью. У меня было подобное ощущение от выступлений в Женеве.
Вообще я cчитаю, что плохой публики не бывает. Даже если кто-то начинает хлопать невпопад между частями произведения, никогда не обижаюсь. Возможно, неискушенный слушатель впервые пришел на концерт. Все мы служим музыке, и люди, которые не научились себя вести, обязательно научатся и в следующий раз будут с оглядкой на более искушенных соседей выражать свои эмоции.
Наверное, предстоящий концерт оказался для вас неожиданностью?
Нет, у меня должен был состояться концерт еще прошлой весной, но он был отменен из-за пандемии. Филармонический оркестр Монте-Карло захотел исполнить 2-й концерт Иоганнеса Брамса, и я как бы исполняю его желание. Надо сказать, этот концерт сопровождает меня всю жизнь, и я рада, что есть возможность еще раз с ним выступить. Кстати, только что играла его в Испании.
Как вам жилось последние полтора года?
Руководствуясь принципом не терять времени, уйти в себя и работать… Ощущение закрытости мне совершенно не мешало. Наша работа не тогда, когда мы выступаем на сцене, а когда мы готовимся к концерту. Сам концерт - только результат. Молодым, наверное, было очень тяжело во время карантина. Моя концертная жизнь не остановилась - приглашали выступать в те страны, которые решили не останавливаться и продолжать культурную деятельность. У меня не было выступлений только 3 месяца - с середины ноября до середины февраля. Некоторая дезориентация длилась для меня не более месяца.
Несмотря на то что вы уехали из СССР в 1978 году, на Западе вас считают представительницей русской, советской пианистической школы, с чем это связано?
Не смогу ответить точно. В моем репертуаре было не так много произведений русских композиторов, я даже когда училась, стремилась играть больше сонат Бетховена и Моцарта, чем Рахманинова. Видимо, из-за того, что все вокруг его много играли. Тем не менее чувствую себя пианисткой русской школы.
Покинув Советский Союз, когда вы вновь вернулись?
До Московской олимпиады можно было еще путешествовать. Почти сразу после эмиграции через скандинавское бюро путешествий купила путевку и приехала с группой на неделю - посетила Москву и Ленинград. Потом отдыхала неделю в Крыму, куда ко мне приехали моя сестра и друзья. Затем была групповая поездка в Москву, где я вновь повидалась с близкими. А потом, после Московской олимпиады в 1980 году Союз закрылся.
Лишь в 1991 или 1992 году меня пригласил Святослав Теофилович Рихтер играть на Декабрьских вечерах в Пушкинском музее.
Как вас встретила Москва?
Москва замечательный город, очень его люблю, в нем огромная энергия. Можно говорить по-русски и услышать в ответ обращение «Елизавета Ильинична», что очень приятно. Принимали меня хорошо.
Вы уже 43 года живете в Вене, почему вы выбрали именно этот город?
Все просто, я музыкант, свободный художник, а Вена - музыкальная столица. Я осталась потому, что выступала там три раза еще до того, как эмигрировала. Буквально влюбилась в музыкальную атмосферу этого города и до сих пор влюблена. Как там поддерживают культуру, особенно музыкальную, это редкость!
И вы себя чувствуете абсолютно комфортно в музыкальной среде Вены?
Да. Но есть некая специфика. Например, за 40 лет жизни в Вене ни разу не была приглашена в гости ни к одному своему коллеге. Потому, что там людям этого не нужно. У них нет потребности в обмене душевной энергией, как у нас, у русских. И я давно с этим смирилась и не обращаю внимания.
Я очень много гастролирую и в Вене в последнее время бываю не так часто. Вообще, Вена - город опасный. Невероятно красивый, замечательный, но в нем мне не хватает душевного человеческого общения. В нем не возникает ощущения «я должна работать», что коварно.
В Париже, например, есть энергия, не говоря о Москве. А находясь в Вене, я должна себя заставлять работать плеткой.
Нашла как-то у Стефана Цвейга, почему у него кошки скребут на душе, когда он возвращается в Вену. Так вот он объяснил это тем, что у австрийцев нет патриотизма, издревле там живут разные национальности: славяне, мадьяры, выходцы из Балкан... и каждая нация думает только о себе. Поэтому город такой «усталый».
Скажите, насколько теперь насыщенна ваша концертная жизнь?
У меня всегда было много концертов, сейчас, правда, непонятно с планировкой, все сдвинулось с прошлого сезона на следующий. Не ясно, что состоится, а что нет.
Елизавета Ильнинична, творческая жизнь у вас богатая, а остается время на увлечения, что вас радует и вдохновляет, как вы отдыхаете?
Люблю гулять на природе, смотреть, дышать. Увлекаюсь гастрономией, естественно, хожу по музеям, театрам. Люблю читать. Как же без слова?
Вам необычайно повезло быть близко знакомой со Святославом Рихтером. Скажите, каким он был не на сцене, а в личной жизни?
С полным правом могу себя считать абсолютно привилегированной. Святослав Теофилович был великим музыкантом и человеком, в нем была необыкновенная сила природы. Можно его любить или не любить, но это великая натура. Он был немцем, поэтому и воспитание было немного другое. Он считал, что сцена - не место для экспериментов. Мы познакомилась с ним в конце 60-х годов. Помню, еще студентами мы ходили за ним после концертов тайком по улице Герцена до Бронной, и он часто оборачивался. Сначала я была абсолютно онемевшая от нахождения рядом с ним и просто старалась все впитывать и все запоминать. Святослав Теофилович был не очень разговорчив.
Известно, что Рихтер не преподавал, у него не было учеников в прямом смысле этого слова. Но вы выступали вместе с ним, как он вас наставлял?
И со мной он не занимался, просто когда он пригласил меня сыграть с ним сонаты Моцарта в переложении Грига для двух фортепиано, делал небольшие замечания. Но всегда тихим голосом и ласково. Он очень много думал о музыке, но это никогда не переходило в слова и объяснения. Он говорил, что анализ - это не по его части.
Вместе с Ниной Львовной Дорлеак они устраивали дома вечера, приглашая знакомых. После еды всегда была программа - или чтения, или слушания пластинок с последующим обсуждением.
Я не могу разъединить мои встречи с Рихтером и впечатления от его концертов. Он жил искусством и был музыкантом огромного масштаба. Всегда чувствовалось расстояние между ним и всеми остальными.
Святослав Теофилович часто говорил: «Важно не что играть, а как», и если мне что-то хочется исполнить, то стараюсь делать это хорошо.
Кого бы из современников вы поставили рядом с Рихтером на пьедестал?
Я преклоняюсь перед Григорием Соколовым, потому что он доводит мастерство до совершенства и не позволяет себе выйти на сцену иначе. И живет ради музыки.
Елизавета Ильинична, есть у вас любимые произведения, которые вы готовы всегда играть на бис?
После исполнения сольной программы, на которую уходит очень много внимания, редко исполняется бис как импровизация. Бывает, но редко. После определенных произведений хочется либо всех успокоить, либо наоборот взбодрить. Одно из редких сочинений - «Фейерверк» Дебюсси, он уводит своей абстракцией и оставляет абсолютно чистое ощущение. Оно на уровне великих сочинений, подходит к любому случаю и освобождает атмосферу от напряжения всей программы.
Бытует мнение, что женщины редко становятся исполнительницами, скорее педагогами. Когда вы решили, что будете концертировать?
Сценический опыт мы получали еще студентами. Это неотделимая часть нашего образования. Но после участия и получения премий на международных конкурсах им. Энеску (Бухарест, 1964), Маргариты Лонг (Париж, 1965), королевы Елизаветы (Брюссель, 1968) поняла, что сцена - моя школа жизни, и начала выступать с концертами.
Сколько времени ежедневно вы проводите за роялем и много ли времени уходит на разучивание нового текста?
Иногда бывает, что нисколько не провожу. Но иногда встречаются новые произведения, требующие большого внимания. К сожалению, я совсем не быстрый человек, у меня не фотографическая, а весьма средненькая память, поэтому много занимаюсь с новым текстом, пока он войдет в меня. Сначала учишь, и это отскакивает как теннисный мячик от стола. Затем мозг начинает работать, запоминать, и это занимает какое-то время. Самый страшный опыт освоения был с Опусом 25 и Опусом 33 Арнольда Шёнберга. Очень тяжелый материал, потому что все нужно осознать.
А кого из советских композиторов вы считаете самым гениальным?
Дмитрия Шостаковича. У него, как у Бетховена, всё с первого опуса - полное совершенство. Подумать только, что первую симфонию он написал в 19 лет. Несмотря на наивность зеленой души, она гениальна!
На этот счет есть одна история. Когда Дмитрий Дмитриевич закончил сочинять прелюдии и фуги, его мама позвонила своей приятельнице Зое Борисовне Томашевской и сказала: «Представь себе, мой Митенька положил Баха на обе лопатки!»
Жаль, что вы не исполните Шостаковича на концерте. Может быть, мы что-то услышим на бис? Елизавета Ильинична, желаю вам благодарного внимательного слушателя и успешного концерта в Монако!
Нина ГРИГОРОВИЧ